с.Борщевка Нерчинского района. Викуловы в Забайкалье.

Публикую письменные воспоминания моего деда Викулова Александра Александровича 1922 года рождения о детстве в с.Борщевка, о жизни в то время. Свою родословную знаю пока только с середины 19века (запрос в ГАЗК делал два года назад, вроде как скоро до меня «доберутся», со слов работника архива). Викуловых в Забайкалье много: г.Нерчинск, п.Нижние ключи, п.Хада-Булак и т.д., а вот откуда пришли первые пока для меня вопрос. В моей родословной много забайкальских фамилий Пермяковы, Петуховы, Барановы, Дутовы надеюсь когда-нибудь и до них дойти.. Может быть ниже по тексту читатели найдут и свои знакомые фамилии, буду рад если чем-то для Вас помог…

Из воспоминаний Викулова Александра Александровича

Дедушка Василий Петрович женился три раза. Имена первых двух жен не знаем, имя третьей- Планида. От первой жены родились дети: Федосья, Иван, Аграфена, от второй жены сын Александр. От Планиды детей не было.

1) Федосья Васильевна вышла замуж за Бутина Гаврила Даниловича. У них родились дети: Сергей Гаврилович, Варвара Гавриловна. Оба они в основном прожили в Борщевке. Варвара Гавриловна вышла замуж за Викулова Александра Феофановича. Отец Александра Феофановича- Феофан Филлипович, жил на левом берегу р.Кулинды- крайний дом от леса, а дядя его Прокопий Филлипович-на правом, он с семейством был сослан.

Из ссылки в живых сбежала невестка Надежда Петровна (по отцу Маряхина) Викулова, девичья фамилия Маряхина (по замечанию моего отца Викулова А.В. это очень развитая и образованная женщина на всю Борщевку). Она сейчас жива и проживает в Арбагаре . Отец Н.П. Маряхин был силачем. Любое бревно на сани грузил без стяжков.

Филипп и Василий были братья или нет (не ясно).

У Бутина Сергея Гавриловича дети: Александр (живет в Нерчинске). Вера в Нижних Ключах по мужу Перекрестова, а третьего не знаем.

2) Иван Васильевич Викулов

Дети:

Максим (1903 г.р. погиб в войну). От Максима остались дети Иван Максимович (живет в Бугачаче ). Вера Максимовна (живет там же). Мужа не знаем.

Марфа Ивановна (1905 г.р. ?) живет в г.Шилке. Была замужем за Викуловым Николаем Гавриловичем («другом (им) Гавриловича (ем) «- не разобрать –прим. составителя).

Андрею и мне доводится сестреницей. Ее дети: Валентина Николаевна замужем за Чикичевым Александром депутатом Верховного совета. Александр Николаевич то же живет в Шилке (работает гл. кондуктором на ж.д.). Иван Николаевич больной живет там же.

Петр Иванович (1908-1975) в основном прожил на ст. Приисковая. Работал охранником, весь век обнимал дударгу (винтовку- воровской сленг- прим. составителя). Его жена Мария Ивановна. Их дети: Владимир Петрович (1934 г.р.) жил в Нерчинске, служил и работал в воинской части. В 1978г. завербовался в Монголию (г.Нерчинск ул. Советская, 46 кв.2). Валентина Петровна (1941г.) вышла замуж за военного живет в Чите-46 ул. Молодежная, 24 кв. 31. Виктор Петрович (1948г.р.) живет на Шерловой горе.

3) Аграфена Васильевна

Вышла замуж за Пименова Максима Ивановича. У них народился 15 окт.1911г. сын Андрей Максимович. После смерти Максима Ивановича Аграфена Васильевна вышла за Кожевникова Карпа Федоровича. У них народились сыновья: Николай (1923-1942 г. погиб на войне), Зеновий (погиб там же).

Андрей Максимович женился на Сабире Сабировне (1919г.р.)

Их дети: Нина Андреевна (1946г. 5 авг.)

Любовь Андреевна (1950г. 17 фев.)

Ольга Андреевна (1955г. 27 сент.)

4) Александр Васильевич

Жена- Анна Петровна ( в девичестве Пермякова)

Дети: Иов (1916г.р.), Тося (1920г.р.), Александр (1922г.р.), Петр (1924г.р.), Зинаида (1927 г.р.)

Такова родословная со стороны отца. Дед Василий дожил до глубокой старости. Когда подрос мой отец хозяйством не занимался, по рассказу матери запоем пил по полторы-две недели. Умер так. Рассказывает мать: Я подоила утром коров, доилось три коровы и зашла процедить молоко в старую избу, где стоял стол с сепаратором. У стенки была прибита лежанка из досок, на которой дед в летнее время спал. Над лежанкой в стене было зеркальце. Дед в это время умылся и причесывался перед зеркалом. Он сказал моей матери: «Ты копуша не копайся… Девка там заревелась…». В это время сестре Тосе было меньше года и она находилась в другой избе в люльке. Я процедив молоко, пошла покормить грудью Тоську. Покормив вернулась, дед Василий причесавшись, лег на лежанку, скрестил на груди руки и был таков. Это произошло летом 1921года.

 

Детские воспоминания

Наше небольшое село Борщевка, дворов в 60, прилежалось на правом берегу Шилки немножко выше д. Нижних Ключей расположенных на правом берегу и ниже с. Шилки в 14км и выше Бянкино в 3 км.

Прижатое с юга Борщевочным хребтом оно имело одну единственную кривую улицу и несколько переулков. На западе село ограничивала река Кулинда, берущая начало на северных склонах выше поименованного хребта.по берегам ее стояло 3-4 усадьбы. На востоке село ограничивалось поскотиной за которой начинались небольшие земельные наделы крестьян. Немного не доходя, до поскотины стояла приходская школа, где в одной классной комнате учились одновременно дети первого и второго года обучения.

Дом родителей , если идти от речки стоял с правой стороны улицы. Первым справа был домишко вдовы, мужа у которой звали Мосивей .

Дальше жили в одном дворе Прокудины и Викуловы, родной брат моего отца, Иван Васильевич; еще выше по улице стояли дома Пименовых, небольшой домишко где помещался в Советское время сельсовет, а за ним наш дом-домишко.

Стоял он в поперек улицы, на которую выходил двумя подслеповатыми окнами шириной примерно 70 и высотой 80 см., а в ограду на запад таким же сдвоенным окном.

Дом был по длине около 5м шириной немногим больше 4м. Через сени как бы вглубь двора он соединялся с небольшой старой избой, где в зимнее время стоял курятник, а после отела коров жили телята. В летнее время стоял сепаратор, на котором пропускали молоко.

Внутри дом разделяла дощатая перегородка, которая образовывала комнату и кухню с русской печкой. Из кухни была дверь в небольшой прируб, где мой дед Василий Петрович наряду с ведением крестьянского хозяйства немного торговал керосином, солью, спичками и другими мелкими товарами, но ко времени взросления моего отца торговля полностью захирела и была заброшена и к появлению нас детей у моих родителей Александра Васильевича и Анны Петровны лавка пустовала и стояла с заколоченным ставнем единственным в ней окном. К лавке примыкал сарай, глухая стенка которого граничила с улицей. К сараю пригорожен небольшой конный двор, по южной стороне которого располагался сенник огороженный так же как и двор сплошным забором из слег, к сеннику со стороны ограды хлевушка размером с крестьянскую баню куда в морозы помещали баран. Западной стеной хлеушка выходила в ограду. У этой стены стоял столб с оченом, под ним ступа, в которой толкли березовый дуб для выделки кожи для пошива ичиг.

Если войти в ограду с улицы, справа на некотором отдалении стоял небольшой амбар, за ним навес, где зимой хранились телега, а летом сани и самодельная сеялка. По дальнему концу навеса проходила жердянная изгородь, которая отделяла ограду от сумка.

Гумно располагалось на заболоченном пустыре и было общим с соседями. Крыша дома была довольно ветхая, покрыта дранем, которое местами сползло и держалось благодаря массивным желобам, которые прогнили были занесены землей и к концу летав них буйно зеленела трава и желтели цветы.

Против дома на противоположной стороне стояли два небольших дома в которых жили Глубычевы и Федоровы- а на перекосяк через проулок ведший к Шилке стоял дом…

Внутри дома вдоль стены выходящей в ограду стояла во всю стену большая поясная скамья-лавка, стол, несколько табуреток, а сразу от двери у русской печи- деревянная кровать. На кухне стол, скамейка, табуретки, в углу прибит шкафчик-угловичик под посуду.

Мы спали на полу на потниках катанных из бараньей шерсти без простыней. Наше ложе располагалось между столом и дверью и во время зимы, когда открывали дверь весь холод клубом шел на нас.

Для зыбки (люльки) немного в стороне от кровати была вбита петля (крюк). Освещалась комната семилинейной керосиновой лампой, когда зимой садились ужинать, то ее переносили на кухню. Утром же обычно пили чай при свете топящейся русской печи. На окнах не было ни занавесок, ни штор. На стенах висели в рамках черного цвета фотокарточки и небольшое, испорченное по краям зеркало. По годовым (особенно зимним) праздникам в рамки, в стенные щели втыкались ветки резного папоротника (заготовленные отцом и высушенные в книге) и комната немного преображалась. Но это украшательство бессильно было скрыть того убожества всего нашего неприглядного существования.

После революции с провозглашением НЭПа (новой экономической политики) у крестьян появилась возможность приобретения сельскохозяйственных машин. Отец так же приобрел сенокоску. Ее он переоборудовал. Приделал к режущему стану полотно из листа жести, соединив его со станинном шарниром и педаль-рычагом; привернул второе сиденье. И вот когда поспели хлеба отец привязал меня к сиденью и дал в руки вожжи, моя обязанность была понукать и направлять лошадей. А отец специально сделанными граблями придерживал скошенный хлеб на этом жестяном полотне и когда его скапливалось в достаточном количестве кучкой сбрасывал с сенокоски. Это делалось для удобства вязки снопов.

Несовершенность машины сказывалась во всем. Сброшенные кучки хлеба нужно было убирать отодвигая их в сторону или при следующем круге движения они попадали под ноги лошадям. Лошади были не совсем смирные и на повороте резко дернули. Я слетел с сиденья и грудью упал на масленку, которая была закреплена на дышле. Поранил грудь до крови. После этого отец меня больше не брал с собой в помощники. Мне в это время было 8 лет.

Наступила осень не помню 1930 или 1931 года. Крестьянские хозяйства обложили хлебопоставками. Сроки сдачи были сжатые и строгие. На реке Шилке образовались к этому времени забереги. Санного пути еще не было. А везти хлеб нужно было на станцию Баронку (теперь ж. станция Приисковая) через гору Тархову, дорога через которую идет косогорами, изобилует крутыми спусками и подъемами. Крестьяне обратились к власти с просьбой отсрочить сроки сдачи хлеба, но получили отказ. Повезли хлеб не хребтом, а по Шилке и там где река подмывает берег р.Тарховой обоз из нескольких лошадей провалился. Утопленный хлеб выловить удалось не полностью. Пока просушивали зерно ударившие морозы укрепили забереги и хлеб был доставлен без помех.

Отец среди сельчан имел определенный авторитет. Одновременно с сельским хозяйством занимался медицинской практикой и был любитель участвовать в разных общественных делах. Так сенокосные угодья находились за рекой Шилкой в 30-40 км в п.Байгул и когда наступала осень и безкормица организовывал заморозку льда на Шилке. В более тихом месте вмораживали два столбика по течению реки, связывали две-три слеги и один конец из них привязывали к нижнему столбу, а другой на проволоке правили спустив в воду до тех пор пока слега вставала градусов под 40 к кромке льда. На завтра эту операцию повторяли и через несколько дней добивались соединения льдом берегов.

Рассказывает Андрей Максимович: как-то проходили выборы в сельский совет. Из Нерчинского райисполкома поступил список с кандидатами в депутаты сельсовета. Было собрано общее собрание и список обнародован. В список разрешалось вписывать на свое усмотрение других лиц. Отец вписал Тархова, Викулова Ф., Прокудина, Воробьева. Словом при голосовании были избраны лица вписанные отцом. Отец был взят на заметку.

Зимой 1931-32гг. отец с Андреем Максимовичем и ….. заготовил лес на дом. Напилил теса. По весне по селам ходил с обезьянкой китаец. Ворожил на бобах. Отцу он сказал: «Ваша хочет стройся. Стройся не стройся Ваша кочевай надо».

И в действительности вскоре по доносу кузнеца Шишкина отец был арестован. В это время началась коллективизация и раскулачивание. Кулацкие семьи увозили на ссылку. Неприязнь к отцу со стороны Шишкина была по мнению Андрея Максимовича из-за того, что в молодости они оба ухаживали за одной и той же девушкой, которая в конечном счете не связала свою судьбу ни с тем ни с другим. А неудачники затаили друг на друга злобу.

Сергей Гаврилович был призван в белую армию откуда дезертировал. Принес с собой винтовку. Проходившие вслед капелевцы по доносу того же Шишкина арестовали Сергея. Оружие он отдал, а сам был посажен в каталажку в с.Душечкино, что стоит ниже по р.Шилке километрах в 10-12 от Борщевки. Ему угрожали расстрелом.

Отец собрал подписи со всего села с просьбой, что жители села берут его на поруки. Сергей после побоев, а ему вкатили 25 розг, был отпущен на поруки односельчан. Сергей всю жизнь был благодарен отцу за это спасение.

Образование у отца было небольшое два класса приходской школы, а будучи в армии был направлен на подготовку сан-инструктора. Вот с этим багажом знаний и лечил не только односельчан, но и жителей окрестных деревень.

В первые годы советской власти у молодежи появилась тяга к знаниям и культуре. Организовывались вечера, на которых молодежь знакомилась с новостями жизни, новыми законами и т.д. и т.п. Одним из активных участников этих вечеров был отец. Особенно он любил участвовать в драматическом кружке. Помниться как они ставили «Платона Кречета», и другие злободневные пьесы. Увлечение этим порой доходило до того, что было в ущерб своему хозяйству, без которого в то время нельзя было существовать.

Все это вызывало раздор между отцом и матерью. Мать, Анна Петровна, 1886 г.р. происходила из крестьянской семьи из с.Жидки Балейского района по фамилии отца Пермякова, была безграмотной, знала буквы и могла с большим трудом читать отцовские письма присылаемые из армии.

Первые дети (трое) у них не стояли, четвертый Иов рос слабым. К этому времени тетка Аграфена Васильевна овдовела. Материально жили плохо. Содержать сына Андрея не могла. Выйдя замуж за Кожевникова Карпа Федоровича и наживя еще двух сыновей, решила отдать в дети старшего сына Андрея. Мои родители взяли его в дети. В то время было поверье, если свои дети не растут, нужно взять чужого ребенка. И вот с возраста 7-8 лет Андрей живет у нас. После Иова в 1920г. родилась сестра Тося, я родился 31 августа 1922г., Петр 12 июля 1924г., Зинаида в 1927г.

И так отец арестован. Хозяйство средняцкое. Близится весна. Старший брат Иов учится в 7 классе в селе Нижние ключи. В воскресные дни ездит за дровами. Ему 16 лет мне 8. За весну мы с ним напилили целую поленницу дров от амбара до изгороди, что со стороны улицы. Кулацкие хозяйства описываются и конфискуются. Отца вот уже который месяц без суда и следствия держат в Нерчинской тюрьме. Где-то в марте-апреле месяце 1933г. наше хозяйство тоже описывают, а нас выселяют из домишка. Мы временно живем у Прокудиных, несколько недель, а затем перебираемся в пустовавший домишко в верхней части улицы, не доходя клуба (дом стоял, если идти вверх по улице с левой стороны и огородом выходил к обрыву протоки р. Шилки). Весной кулацкие семьи, без глав семейств (мужчины и их взрослые сыновья были арестованы) по существу семьи состоявшие из баб и ребятишек, под конвоем увозили в ссылку.

Мать боясь, что и нашу семью может постичь такая же участь, хотя наша семья и не относилась к кулацкой, решила куда-либо выехать по железной дороге… И вот помню ветер пронизывает до костей. Шилка вскрывается, ледоход, шум и удары льдин. Мы на берегу. Грузим убогие пожитки в лодку: кадку в которой замешивали муку для выпечки, несколько катанных потников, лоскутное одеяло, немного хлеба, чашки, чайник и другой ветхий скарб. Сами одеты очень слабо. На мне козья кверху шерстью до пупа шубенка сшитая матерью из старой шубы, на ногах ичиги, шапка домашнего пошива из бараньей шкуры. Наша попытка пробиться через льдины на лодке не увенчалась успехом. Нам пришлось вернуться и прожить еще недели две, а позже во второй раз уехать через с. Бянкино на железнодорожную станцию откуда поездом уехали на разъезд Ульякан, что восточнее ст. Зилово. Ульякан в то время представлял из себя небольшой разъезд состоявший из полутора десятков бревенчатых изб и нескольких бараков. Поблизости имелся минеральный источник Жители кроме работы на ж.д. в зимнее время занимались вывозкой леса поэтому при разъезде был небольшой склад древесины. Брата Иова устроили на лето в бригаду по ремонту телеграфной линии идущей вдоль железной дороги. Мать на древесный склад, где занималась ошкуровкой, штабелевкой и погрузкой леса. Жили мы в старом сыром бараке с земляным полом, с массой клопов и блох. Сырость в бараки проникала скорей всего из-за того, что они располагались очень низко на пойме в близи болота.

В поселке была пекарня, которой заведовал один человек. Он же готовил тесто, он же выпекал хлебы. Ходил он во всем белом. На ногах также белые резиновые тапочки. Мы часто заглядывали через окна как он работает. Квашня- кадка очень широкая стояла оень низко от пола. Пекарь раздевался до трусов, ставал в кадку и ногами вымешивал тесто.

Система снабжения продуктами была карточная. На разъезде магазинов не было. За продуктами ездили на ст. Зилово. В это время свирепствовала болезнь малярия- я заболел.

Мать собиралась за продуктами. Я со слезами упросил ее взять меня. Мы сели на баласный поезд- это поезд состоявший из небольшого локомотива и нескольких платформ или вагонов на котором в места ремонта железнодорожного полотна подвозили шпалы, песок и др. материалы. И вот мы на ст. Зилово. Это очень крупная ж.д. станция, где происходит смена ж.д бригад. Станция имеет массу путей, вокзал, локомативное депо, большой поселок.

Помню мы покупали продукты в магазине выше станции. На карточки в то время давали:крупу-пшенку, сахар-песок, печенье, топленое масло и довольно в значительном количестве. После покупок мать решила навестить наших односельчан семью Романовых и семью Викулова П.П. живших на западном конце поселка Зилово ниже ж.дороги. Первые построили полуземлянку, вторые небольшой домик. Хозяйка П.П. помню угощала нескольких женщин. Мне же было не до угощений, сильно болела голова и была высокая температура, при одновременной лихорадке всего тела. Женщины посоветовали выпить немного водки. Я через силу выпил глоток или два и вскоре уснул. И с этого момента болезнь пошла на убыль. Я быстро стал поправляться. Тяжелая не женская работа матери на складе леса, а также необходимость на какую-то постоянную работу устройства Иова, а его путешествие в ремонтной бригаде осенью заканчивалось, а так же непригодность жилья зимой, заставили семью переехать на ст. Зилово. Мы выпросились на квартиру к Романовым.

Я упоминал выше полуземлянка Романовых была довольно просторной. До окон в земле, пол земляной. Стены от окон до пола обшиты разными дощечками. В восточном углу русская печь. Четыре широкие окна. Семья Романовых в то время состояла: стрик со старухой, их старший сын с двумя детьми по возрасту 4-6 лет, сын-вдовец с сыном и немой дочерью, года на 2-3 моложе меня. Землянка была покрыта дерном и в затяжные осенние дожди протекала. Хозяева держали корову и выращивали за лето одного двух поросят. Порядка в этом семействе не было. Так например хлеб который получали по карточкам, а он выпекался большими буханками, по 7-8 кг в зимнее время занеся его из холодной кладовки рубили топором или пилили пилой, мясо тушку занесут и сало стружат ножом и сырое солят и едят. Позже до нас дошли слухи, что это семейство все вымерло кроме глухонемой.

Спали мы на земляном полу, под постель настилали доски. Ко дню постель слаживали сверху на ящик, а доски выносились на двор.

Поздней осенью из тюрьмы вернулся отец. Просидел 9 месяцев. Его лишили голоса на три года. Он утроился работать в железнодорожную сберегательную кассу счетоводом. Мы вскоре переехали в другую квартиру находившуюся в поселке за рекой. Квартира небольшая- отдельный домик, при нем в сотки 4 огород. Я стал ходить в школу во второй класс. Школа находилась за железнодорожными путями, так что мне утром и после уроков доводилось бывать на вокзале и видеть как у станции работают на морозе арестанты, которые производили какие-то земляные работы и видел и слышал как в простых, неотапливаемых вагонах везут ссыльные семьи киргизов. Время было очень тяжелое, репрессионное и голодное. Везут их без обеспечения продуктами, плохо одетых. Такой ссыльный в погоне за куском идет просит милостыню в поселок. А кто даст? Сами сидят голодные. Да и в квартиру таких не пускают. И вот он такой совсем обессилит роется в помойках. А к ночи на вокзал. Их таких там собирают и в холодный вагон. Говорили в поселке, а потом вывозили на окраину станции в тупик, там дескать была яма и трупы сжигали.

Особенно голодной была весна. Помню мы выворочали половицы и набрали пол-маленького чугунка картошек-балоболок и это был прадник. Мать несколько раз ходила к зажиточным знакомым, но приходила с пустыми руками. Приехавшая на житье тетка Валентина Петровна сдала в магазин за несколько килограмм затхлой муки обручальное кольцо и серьги. Этим немножко поддержались.

Отец решает поехать с целью подыскать новое место жительство с более сносными условиями. И вот летом мы переезжаем в п.Новотроицк Балейского района. Отец устраивается и работает фельдшером. Под осень в семью возвращается сестра Антонина (наверное, Тося – прим. составителя), которую при переезде на ст.Приисковую оставляли у бывшей приемной дочери Евпросиньи жившей в деревне Шивках.