П. С. ПАЛЛАС ПУТЕШЕСТВИЯ ПО РАЗНЫМ ПРОВИНЦИЯМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
«Чиндантурукская дорога лежит беспрестанно подле реки в ложбине, которая в нынешнее время прекрасное, вешнее, цветами усыпанное поле представляла, по коему трех сортов журавли и другие птицы в великом множестве гуляли. 27 верст от реки Удагатаю, на Борзе, имеется крутая гора, далеко в долину выдавшаяся, которую тунгусы Кирэ (Ворона) называют. На ней снаружи находятся различные каменья, отпавшие от черноватого слою, руду содержащего, и сами на руду походящие, однако еще их надлежащим горным порядком не разведывали. <…> Верст 5 далее по ту сторону Борзы на берегу имеется одна деревянная корчма с несколькими шалашами для казаков, кои за соленое озеро, меж полуднем и западом находящееся, верст семь расстоянием на караул ходят, также и для рабочих людей, коих для собирания по озеру сами каждое лето здесь содержат. Самый караул, хотя имя свое имеет от некоторых небольших озерков, на полдни ближе к границе лежащих, однако поелику там ни корму, ни пресной воды совсем нет, то поставили его от Чиндантуруку версты на две, на той же реке Борзе; а как и здесь по Борзе на открытой степи летом бывают великие бураны, а зимой чрезвычайные метелицы, так что скота никак выпущать нельзя, то тунгусы приходят в сии места кочевать только в хорошее время, а зимою становятсянемного подалее на север, верст на десять у одного в нашу сторону протекающего студеного родника, Куйтун-Булак называемого, подле которого и русские казаки начали уже выстраиваться».
Так описал Паллас зарождение поселка Хада-Булак.
Из книги Марины Голорбуевой. «По обе стороны хребтов»
«…Мы были странный народ, с большим перекосом. Среди великих ценностей своих одной из главных держали войну, самую страшную, братоубийственную».
«В момент великого противостояния людей одной земли, сойдясь в схватке яростной, один в другом увидели врага. Но время проходит, считая десятилетия. Уходит власть, тогда победившая. Уходит в прошлое вендетта, объявленная ею сражавшимся под белыми знаменами. История наша выбирается из плена той власти. Время настало перестать побежденных судить… . В храмах православных я слышу молитву: «За врагов своих помолимся Господу».
«Война кончилась, и вернулись домой победители. Доверившие призвавшей их власти оружие свое воинское и с ним – честь и гордость казачью. Вернулись лишенные доверия той самой власти, обезоруженные ею и «упраздненные» как военное сословие постановлением советского правительства. Это было началом недалекого будущего, название которому будет 1929 год.»
Письма и документы предоставленные работницей библиотеки Хада-Булака Марковой Н.Н., музеем Борзи и родственниками Буториных.
Из письма Будаева Эрдонижапа Очировича (хранится в сельской библиотеке):
«… я прожил в этой деревне 66 лет, поэтому хочу рассказать о нашей деревне. Еще до революции наш Хада-Булак был одной из богатых деревень нашего района. Не только богато жили в деревне русские казаки, но жили также богато кругом деревни буряты. А вот почему так богато жили – потому, что правильно пользовались своими богатыми природными ресурсами, землей, водой, пастбищами, лесом. Жили дружно…
В 30-е годы богатых раскулачиливали, выселяли, некоторые ушли за границу, а бурят угнали в Агинск, а земли заняли военные, на территории был организован укрепрайон, а Хада-Булаку осталась небольшая территория земли. В 32-м году на этой земле было организовано из 3-х деревень: Эдортуя, Чингильтуя и Хада-Булака сельхозартель «Спайка». На наших лошадях ставили тавро «С». Руководителем был Буторин Матвей, но вскоре он был выслан на Соловки. Председателем был назначен Горбунов Иван Яковлевич.
И вот грянула война. На защиту страны ушли около сотни мужиков, в том числе 12 бурят и с войны вернулись мало. Я помню наших довоенных руководителей, это Буторина Григория Степановича, Буторина Анатолия Константиновича, Хранцова Ивана, Шадрина Мелентия. С войны они не вернулись, вечная им память…
После войны наш Хада-Булак осиротел, не нашлось руководителей грамотных принципиальных, хозяйственных и нас начали присоединять к другим хозяйствам, как говорится отдавать замуж с приданным. Сперва Чинданту в колхоз «Лазо» угнали табун, увозили зерно, увозили материалы, строили дома, Дом культуры на наши деньги, а потом соединили с Быркой, колхозом «Коминтерн»… Отрезали от нас половину пади Тоготуй.
В 1965 году мы стали самостоятельными, назвали колхоз «Октябрь». Нашелся руководитель грамотный, принципиальный, хозяйственный. Это Баранов Александр Андреевич. Наверное многие скажут, что он поставил на ноги колхоз «Октябрь», поднял и культурный и жизненный уровень села… »
Выписки из краткой истории Хада-Булака
В 1928 г. в Хада-Булаке была организована коммуна «Труд». В начале 1930 г. была создана сельхозартель «Спайка» в которую вошли «Труд», с/а «Путь батрака» из Чингильтуя, с/а «Просвет темноты» из Эдортуя и с/а «Журавлевская» из Борзи?. Первым председателе был Буторин Федор Николаевич (по др. данным – Буторин Матвей Иванович). В дальнейшем председателем стал Горбунов Иван Яковлевич, репрессированный в 1936 г. С 1937 г. председателем был Буторин Григорий Степанович. В 1931-32 гг. появились первые трактора «Фордзон».
В начале 30-х гг. многих из села выслали. Сначала отобрали скот, дома, переселили на другой конец села, затем выслали вместе с детьми и стариками. Вспыхнуло крестьянское восстание. Руководители – Буторин Михаил Дмитриевич и Буторин Петр Прокопьевич.
В селе была своя церковь. В 30-х гг. сняли с нее колокола и сделали клуб. В 1970? г. разобрали.
С июля по ноябрь 1940 г. комсомольским вожаком был Алексей Кобелев. С декабря 1940 по апрель 1942 г. секретарем был Буторин …. С декабря 1942 по август 1945 г. – Пуртов. Писарева Прасковья (Парасковья) Ивановна, род. в 1918 г. – одна из первых комсомолок (в библ. есть комс. билет, выданный в январе 1938 г.). Была делегатом на 1-ю областную комсомольскую конференцию.
После тяжелого ранения вернулся Буторин Степан Степанович и возглавил тракторную бригаду в которой в основном были женщины, юноши и девушки в возрасте от 15 до 17 лет: Таисья Николаевна Кузнецова (Токмакова), Раиса Федоровна Морогина (Буторина), Таисья Анфиногеновна Гурулева (Буторина), Горбунова (Инчина) Евдокия Ивановна и др.
Из письма Тупицыной (в девичестве – Буториной) Анны Кандидовны (16.02.2002, хранится в сельской библиотеке):
«…Иван Васильевич Буторин был красным партизаном, героически сражался с врагами. Верхом на коне, говорили, что всегда во весь рост в первых рядах мчался на врага, как заговоренный выходил победителем…
Была у моего деда в Хада-Булаке сестра – Арина Ивановна. Она выходила замуж в Кайластуй, там овдовела и с двумя сыновьями – Иваном и Максимом приехала в Хада-Булак, построила небольшую избу рядом с Василием Ивановичем. Старший сын Арины Ивановны – Иван был фельдшером, в гражданскую войну ушел в партизаны. Был схвачен белыми и расстрелян…. Второй сын Арины Ивановны – Максим уехал учиться в Ленинград. Приехал на каникулы домой в 1927 г., заболел брюшным тифом и умер. У Максима с женой Зинаидой остались две дочери – Наташа 1924 г. рождения и Лида – 1928 г. рождения… Наташа и Лида – учителя, работали в школах Борзинского района. Сейчас они – Наталья Максимовна и Лидия Максимовна (Софроновы) – пенсионеры, живут в поселке Калангуй, там работали до пенсии в школе…
Дедушка – Буторин Николай Иванович в гражданскую войну в возрасте 60 лет ушел в партизаны с тремя сыновьями защищать Советскую власть, говорил: «Чтобы мои дети и внуки жили в свободной стране и учились». У старшего его сына – Ивана с женой Клавдией Николаевной было 5 детей… Когда белые захватили Хадабулак, пытали Клавдию Николаевну беременную. У нее начались схватки и тогда отпустили. Родилась двойня в 1919 г. – дочь Екатерина, второй ребенок родился мертвым, а у Екатерины недоразвита нога. Ивана Николаевича – партизана, в 1937 г. арестовали и расстреляли, а впоследствии реабилитировали… Федор Николаевич тоже в 1937 г. арестовали и расстреляли, а потом реабилитировали. Так подверглись репрессиям два сына Николая Ивановича: Иван и Федор – бывшие партизаны, любившие и защищавшие от врагов в гражданскую войну свою Родину, посмертно реабилитированы. Третий сын Николая Ивановича – мой отец Кандид Николаевич 1897 г. рождения с моей мамой Клавдией Никифоровной имели троих детей: я – Анна 1923 г. рождения, Юлия – 1925 г. и Георгий – 1930 г. Мой отец был коммунистом и в 1928 г. был направлен на работу в г. Борзя, в плановый отдел райпотребсоюза (или райиспокома). В 1930 г. отец заболел – повлияли годы борьбы в партизанах, он был разведчиком. Приходилось с Дальнего Востока доставлять секретные документы в Забайкалье. Однажды он шел пешком через леса и заблудился, долго не мог выйти на нужную дорогу. Голодный, не спал ночами. Вышел к деревне опасаясь врагов, крестьяне укрыли, накормили отца. Моя мама с нами в 1930 г. вернулась в Хадабулак, работала учителем в школе… Мама на Шерловой Горе работала в школе учителем начальных классов…
Я – учитель по образованию, всю войну работала в школах Борзинского района…В 1976 г. ушла на учительскую пенсию.
Из письма Тупицыной (в девичестве – Буторина) Анна Кандидовна (25.03.2004, хранится в сельской библиотеке):
«…Николай Иванович (Буторин, на фото 25.04.1929 г. – с шашкой и винтовкой) – мой дедушка в 1930 г. ездил в Москву на слет партизан…
Помню церковь, она была деревянная, голубого цвета выкрашена, стояла на пригорке за колодцем, откуда брали воду все жители села Хадабулак. От колодца протекала небольшая речка. В 1930-31 годах из церкви увезли все иконы в Борзю и сделали клуб. Я помню в 1934 году в годовщину смерти В.И. Ленина в церкви-клубе был вечер памяти В.И. Ленина и мы, ученики школы выступали на сцене, рассказывали стихотворения о смерти В.И. Ленина…
Дом, построенный казаками – предками рода Буториных был большой, в нем родился дедушка – Николай Иванович, его братья Федор, Василий и сестра Арина Ивановна. В этом доме позже был, кажется, магазин и маслозавод..
… Николай Иванович умер весной 1934 г., похоронен в Хада-Булаке. Дети Николая Ивановича: Иван, Федор, Кандид.…Николай (Иванович Буторин, внук) во время войны 1941-45 гг. был танкистом, сгорел в танке…У Кандида Николаевича жена была Клавдия Никифоровна – учительница, родом из с. Ключевское, Борзинского района, дети: Анна – это я, Юлия, Георгий…
… Мой муж – Николай Иванович – участник ВОВ, я – ветеран ВОВ. Всю войну работала учителем истории, Конституции и учила начальные классы. Работала в две смены. Все мужчины-учителя защищали нашу Родину, в школе работали почти одни женщины. Наш дедушка Николай Иванович в гражданскую войну пошел в партизаны в 60 лет со своими сыновьями… в 1936-37 гг. арестовали Ивана Николаевича и Федора Николаевича – сыновей деда, в тюрьме они и погибли, а потом реабилитированы посмертно…»
Из письма Натальи Максимовны и Лидии Максимовны Софроновых (13.02.2006, хранится в сельской библиотеке):
«…Маму послали на Всесоюзный крестьянский съезд в Иркутск. Мама рассказывала: «Дали 100 рублей на расходы в дороге и на сколько дней будет проходить съезд. Выступали многие, а один вышел в нижней рубашке очень грязной. Не мог ни у кого хоть попросить. Это был, наверное кулак, назло всем – “Вот мы какие, крестьяне!” Нам потом всем дали по куску хозяйственного мыла. Очень все возмущались, что он всех хотел унизить. В гости всегда ехали нарядными». Так мама рассказывала. Было это в 1930 году. Я помню – мама привезла шкатулочку маленькую за 3 рубля отделанную ракушками. А 97 рублей снова вернула в колхозную кассу, боялась, что будут высчитывать. Все удивлялись, что не израсходовала.
Еще помню: маневры, красноармейцы на конях, строем, танкетки, машины разные. Армию размещали по квартирам – избам. У нас ночевали человек 5. Угощали гречневой кашей. Так и осталось в памяти – «солдатская каша». Это было примерно в 1935 году. Войска шли через Чингильтуй, с горы.
А на горе, над ключом стояла церквушка, маленькая, деревянная, с высоким крылечком. Конечно, по сравнению с домами, она была и высокой и красивой. Из нее сделали клуб, показывали кино, частями привозили с разъездов.
Дома были в большинстве пятистенные, или посередине коридор, кто побогаче – теплый. Улицы назывались: Глининка, Кукульбей, Прямая, а поперек шла с горы, и там дома назывались Горинские, за церковью.
Как раскулачивали, мы не помним. А вот из общей столовой в 1933-34 гг. приносили суп и кашу. Это были годы голодные и многие тифом болели, и нас это не обошло…
Учились мы у Василия Максимовича Каменщикова – Наташа 4 года, а я 1 год в первом классе. Были учительницы: Софронова Раиса Максимовна, Клавдия Васильевна (фамилию не помню). Это были жены военных, поэтому они часто уезжали. Жили они по квартирам, так как в частях квартир не было. Так у нас квартировали командиры: Баев, Блинников, Гуров – фельдшер. Он и Симаков – фельдшеры, обслуживали всю деревню бесплатно, видно было шефство…»
Из книги Марины Голорбуевой. «По обе стороны хребтов»
«…В те времена у мамы был закадычный дружок, ее ровесник, Леха Буторин. Она так и называла его. Играли они в белых и красных, игра их была чем-то, вроде «боя петухов». Перед поединком каждый старался опередить другого: «Я – Семеновец, ты – большевик».
«Алексея Буторина судьба забросила в Китай. В году в шестьдесят третьем до мамы дошел слух, что о ней расспрашивает человек, вернувшийся оттуда. Мама сказала: «Это Леха», — и поехала в Борзю искать своего друга, прихватив с собой меня. Она нашла его. Возле проходной мясокомбината к нам подошел не высокий, синеглазый человек. Через тридцать лет встретились они. Мама, отдавшая семь лет жизни сибирской ссылке, потерявшая родных и близких. И друг ее Алексей Буторин, хлебнувший ветра чужбины. Они не засмеялись от радости, не уронили слезу. Они молча смотрели друг другу в глаза. «Это ты, Мухан?» — «Я. А ты Леха?» — «Леха».
«О чем они говорили долгую ночь, не знаю».
