Никогда не сдаваться

Испытания, которые преподносит судьба, как правило, закаляют характер человека. Жизненный путь героя нашего рассказа подтверждает эту аксиому. Судите сами…

Без вины виноватые
Отец Семёна Фёдоровича Каширина являлся потомственным забайкальским казаком, этим и гордился. Те, в чьих руках была сосредоточена власть в стране Советов, свободолюбивых хранителей границ канувшей в небытие империи крепко недолюбливали. Даже тех, кто оказал столь необходимую поддержку в нелёгкие годы становления. Слишком сильны были казаки духом, не подходили они на роль покорных «винтиков» формирующегося механизма тоталитарной системы. Вот и попали под удар едва ли не первыми, окропив кровавые жернова репрессий.
Так что Фёдор Андреевич Каширин и его семейство находились под особым присмотром. Возможность реабилитировать себя в глазах большевиков у мужчины была: стоило лишь согласиться вступить в колхоз и «горбатится» исключительно ради его процветания, и его оставили бы в покое. Однако приоритетом он выбрал независимость и поддержание благосостояния своего семейства. «Грехов» набралось немало: собственноручно построил крепкий дом, держал, пусть и небольшое, личное подсобное хозяйство, мечтал о лучшей доле для своих детей… В подобных «заблуждениях» его поддерживала и супруга, Наталья Арсентьевна. Очень уж ей хотелось, чтобы её чада получили образование и оторвались «от сохи».
Как бы ни хотелось, местной власти не удалось объявить Кашириных из села Кулаково «кулаками». Даже по самым предвзятым оценкам Фёдор Андреевич попадал только в категорию «середняк». Однако это не помешало дать ему такое продовольственное задание, которое он в любом случае не осилил бы. Вменили в обязанность вырастить немалое количества зерна, проигнорировав факт того, что в ходе предыдущей продразвёрстки выгребли практически весь семенной фонд, которым располагал крестьянин. Землю-то по весне Фёдор Андреевич добросовестно вспахал, а вот засеять пашню было нечем. Попытки раздобыть зерно оказались безрезультативными. Задание осталось невыполненным, и это привело в дом Кашириных большую беду. Обвинив казака в срыве продовольственного плана и, соответственно, вредительстве, произвели арест. Горемыка вместе с супругой был отдан под суд и помещён в тюрьму. С детьми «миндальничать» никто не собирался – в тот же день их вышвырнули из отчего дома. Старшей дочери Кашириных на тот момент было лет шестнадцать, младшему сынишке (речь идёт о Семёне Фёдоровиче) не исполнилось и девяти месяцев.
Кому нужны пять «голодных ртов»?! Приютить детей «вредителя» решилась дальняя родственница, но пропитание им нужно было добывать самостоятельно, поскольку сердобольная женщина сама жила впроголодь. Многие односельчане тогда ещё сочувствовали Кашириным. Подобное отношение позволяло детям находить заработки, которые оплачивались продуктами. Однако положение являлось бедственным: младшенький, Сёмушка, радовавший родителей первыми самостоятельными шажками, от недоедания совсем обессилил, у него стремительно развивался рахит.
Целый год дети были разлучены с матерью, а с отцом и того больше. Каширины-старшие никак не могли добиться пересмотра приговора суда, так бы и сгинули в застенках, если б не решительность Натальи Арсентьевны. Женщина, прослышав о том, что в тюрьму приезжает с проверкой революционер Шилов, добилась того, чтобы её записали к нему на приём. При встрече она рассказала о своей беде, чтобы быть убедительней, ухитрилась даже раздобыть судебное дело (своё и «мужнино»). Проверяющий лишь подтвердил, что обвинения, выдвинутые Кашириным, были предвзятыми и несправедливыми, дал обещание походатайствовать за них. Первой на свободу удалось вырваться Наталье Арсентьевне, по сути, её прегрешение перед властью и законом заключалось лишь в убеждении гонителей, что «муж и жена – одна сатана».
Вернувшись в Кулаково, женщина отчаянно ринулась спасать своих детей. Особенно её сердце болело за младшенького – ребёнок умирал. Врач, к которому Наталья Арсентьевна обратилась, сказал, что исправить уже ничего нельзя, и медицина в таких случаях бессильна. Тогда она решила взяться за лечение сама, благо в травах разбиралась отменно, умела делать массаж, да и иными навыками обладала (в своё время побывала в ученицах у знахаря). Мать отстояла жизнь своего чада, выходила и поставила на ноги.

Новый удар судьбы
Отец своего освобождения дождался спустя полтора года со дня ареста. Мужиком он был работящим, мастеровым. В первую очередь он позаботился о доме для своего настрадавшегося семейства. Нет, того нового им уже никто не вернул. Пришлось заняться ремонтом полуразрушенного домишки, в котором он сам в детстве жил. Перекрыл крышу, укрепил и утеплил стены, привёл в порядок. В колхоз он так и не пошёл, удалось устроиться на работу в лесничестве. Постепенно восстанавливал хозяйство: был разбит огород, обзавелись бурёнкой и курочками. Казалось, жизнь налаживается. Однако злопыхатели и завистники никуда не делись – они упорно продолжали строчить кляузы в соответствующие органы. Стоит ли удивляться, что беда вновь нагрянула в дом Кашириных. В 1937 году Фёдор Андреевич вновь был арестован. Больше родные его не видели.
Долго гадали: «Жив ли?» Поначалу хотелось верить, что рано или поздно он всё же вернётся, потом смирились.
Лишь в 1963 или 1964 годах пришёл официальный документ, подтвердивший, что Ф. А. Каширин в 1938 году был расстрелян. Государство признало, что приговор являлся ошибкой. Дети постарались выяснить подробности. Ответ на один из запросов поведал, в чём же их отец был обвинён – его сочли шпионом, который передавал Японии государственные секреты. Бывший казак, оказавшийся неугодным своей Родине, сопротивлялся клевете «до последнего» – подтвердил подписью те листы протокола допроса, где видел правдивые сведения, но его так и не смогли сломать, чтобы он себя оболгал. Впрочем, для его обвинителей это ничего не значило, они даже не позаботились, чтобы подделанные подписи по-настоящему совпадали с оригинальными. Так что, судя по фальшивым документам, мужчина признал свою вину и покаялся в измене Родине. А ещё родные узнали, что расстрел был произведён в Нерчинске спустя три месяца после ареста. Мать тогда ещё продолжала верить в то, что супруг жив, и при удобном случае собирала для него скромные «передачки».

Дети «врага народа»
После второго ареста у Кашириных практически не осталось доброжелателей. Тень обвинений, предъявленных главе семейства, коснулась и его родных. Особенно несладко пришлось детям — столкнулись с оскорблениями и пережили немало обид. Семёна, как «сына врага народа», не приняли ни в октябрятскую, ни в пионерскую организации. Он в 1937 году как раз только пошёл в школу.
Позднее государство позволило двум старшим сыновьям Фёдора Андреевича смыть кровью свой «позор», встав на защиту Отчизны на полях сражений. Один погиб в 1944 году под Ленинградом. Второй увидел окончание войны, успев повоевать и в Японии. Однако здоровье было всерьёз подорвано, и, вернувшись домой, он умер. Третий из четверых братьев, не жалея себя, трудился шахтёром, и его, как ценного кадра, не отпустили на фронт (закрепили бронь). Младший, по окончании четвёртого класса, бросил учёбу и пошёл работать в колхоз. Там он так зарекомендовал себя, что его даже внесли в списки на награждение медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», которая и была вручена ему в начале 1946 года.

Военные годы
Жизнь, и без того непростая, с момента вторжения фашистских оккупантов стала ещё горше и тяжелее. От семьи остались крохи – Наталья Арсентьевна, её старшая дочь, у которой на тот момент было уже двое ребятишек, и Семён (15 февраля 1941-го года ему исполнилось одиннадцать лет). От голода спасал огород, помимо того, на подворье суетились штук пятнадцать куриц, баловала молоком бурёнка. Хлеба, конечно, отчаянно не хватало, но не смертельно, можно было выжить и так.
Всё бы ничего, но Кашириных поставили в известность – раз никто из них не работает в колхозе, то и пользоваться сенокосом им не полагается. А чем тогда кормить корову?! Оставшись «за мужика», Семён ответственно отнёсся к тому, что ему нужно было заботиться о родных основательнее, по-взрослому. Всё тщательно взвесил, продумал, посоветовался с мудрой матерью и пошёл работать в колхоз.
Первое время двенадцатилетнему пареньку доводилось работать «на подхвате», в помощниках. Сначала всё пастьбой занимался, потом в поле иную работу нашли.
В память запало одно из поручений. Вместе с пятнадцатилетней девицей им предстояло боронить поле. В качестве тягловой животины – пара быков. Работа несложная. Вот только вмешался случай: налетели пауты и принялись кусаться. Разгорячённые быки такого издевательства не выдержали и решили отсидеться в тенёчке. Сил остановить своевольных животных не хватило ни у девицы, ни у её напарника. Им пришлось лишь ругаться, пытаясь исправить ошибку. Однако борона столь плотно запуталась, что совместными усилиями вытянуть их на открытое пространство не удалось. Распряжённые быки блаженствовали в протекающей рядышком реке, а подростки вновь и вновь предпринимали попытки добыть из кустов свой рабочий инвентарь. Немногим позднее выяснилось, что это дело было посильно только нескольким взрослым, взявшимся за него сообща.
В 1943-м пареньку уже доверяли вспахать пашню. Вообще, труд в колхозе был в основном ручной, с использованием лошадей и крупного рогатого скота. Несколько единиц техники в хозяйстве всё же имелось, но коэффициент полезного действия у неё был мал. Одно то, что по полю во время уборки перемещался один-единственный комбайн, который таскали гусеничным трактором, убедительно характеризовало технические возможности агрегата. Так что убирали более привычными способами: скашивали конской жаткой, а следом шли женщины и вязали колосья в снопы. Кстати, и сено косили привычным дедовским способом – литовку в руки и, как там у Алексея Кольцова говорится, «раззудись плечо, размахнись рука…». Зимой тоже без дела не просиживали. В общем, забот хватало на весь год, только успевай поворачиваться.
Кстати, за работу подкармливали хлебом. Только он мало напоминал сегодняшний, те ломти были грязно-серого или бурого цвета, поскольку на руку шло не доброе зерно, а то, что оставалось в отсеве.
В семье Кашириных от голода никто не умер, а вот среди односельчан, особенно нерадивых или неспособных трудиться по причинам слабого здоровья и упадка сил, жертв было немало.
К слову, одной причиной гибели деревенской детворы были вши. Наталья Арсентьевна бывало ругалась с матерями таких ребятишек: «Выводите паразитов! Заботьтесь о своих кровиночках. Ведь мало их нарожать, нужно и ухаживать, не лениться». Ей отвечали: «Так ведь нечем вытравить, да и мыла нет». «Щёлок разводите и мойте им!» Почему женщина так хлопотала о чужом здоровье? Потому что ей это было привычно. Хотя у неё и простого-то образования не было, не то что медицинского, но бороться с людскими хворями и болячками умела. Бывало безнадёжных на ноги ставила. За это её уважали. Слава о ней как о толковой знахарке разлетелась по многим сёлам. Порой за Натальей Арсентьевной приезжали издалека, чтобы доставить к постели роженицы или уже не встающего на ноги больного. Был в её практике вот такой случай. Пришёл с войны нестарый ещё мужик, офицер, комиссованный по причине недуга. Во время форсирования реки застудился, и скрутило его буквально коромыслом. Врачи побились-побились, да и признали бессилие медицины. Вернулся домой, каждый день терпел боль. Сам-то он никогда бы первым не обратился к местной знахарке, поскольку таких умелиц и умельцев принято было считать шарлатанами. Однако вмешалась его мать, пошедшая с просьбой к Кашириной. Наталья Арсентьевна поставила условие: пациент выполняет все рекомендации, безропотно пьёт отвары, которые она готовит. Лечение травами, массажи – и мужчина забыл о болезни, распрямился, стал трудоспособным.

Его «институты»
Семён Фёдорович характером пошёл в матушку (обликом-то – вылитый отец), и это в жизни ему немало помогало. Он ставил цели и упорно добивался их реализации. Рано стал самостоятельным.
После войны Каширины перебрались из Кулаково в Нерчинск. Шестнадцатилетнему пареньку было нелегко найти работу, однако он не опускал рук. Сначала удалось устроиться в машиноремонтные мастерские, позднее – в КЭЧ. Лет девятнадцать ему было, когда он серьёзно травмировал руку. После этого выполнять привычные обязанности не мог и попросил руководство перевести его на иной участок работы. В общем, сгодился в качестве сторожа. Свободного времени стало больше, и юноша воспользовался им с толком – за свой счёт выучился на курсах бухгалтеров. Обретя новую профессию, Семён Фёдорович решил, что именно она и станет тем фундаментом, на котором будет построена его дальнейшая жизнь.
Кстати, и жена была ему под стать. Тоже решила, что обязательно станет педагогом, и не отступилась от задуманного. Настоящая «вторая половинка», единомышленница.
Учиться Семёну Фёдоровичу пришлось немало. Он понимал, что школу всё же нужно закончить. Так и сделал, но не простую общеобразовательную, а «вечерку». Потом училище… Ему было сорок лет, когда готовился к «госам» в институте. А сколько разнообразных курсов повышения квалификации «прошёл»! Одним словом, учиться он любил, и умел это делать без отрыва от работы. Наталья Арсентьевна испытывала гордость за своего сына.
К любому делу Семён Фёдорович всегда относился добросовестно, с полной самоотдачей. Полумер не признавал: если чего-то нужно добиться – не успокоится, пока не выполнит. Результативность его деятельности привлекала к себе внимание. Особенно ярко он заявил о себе в сфере торговли: были отмечены его организаторские и творческие способности, перспективный работник начал подниматься по карьерной лестнице. Тогда же окончательно ушло в прошлое клеймо «сын врага народа»: он получил возможность стать коммунистом. Долгие годы его жизнь напоминала безостановочный бег. От хронической усталости и на «нервной почве» (долгое пребывание в состоянии стресса) начались проблемы со здоровьем. Он нашёл радикальное решение борьбы с недугом – сменить профессиональную сферу. Реализация задуманного далась ему нелегко – перспективного руководителя никому отпускать не хотелось. Однако добился своего и «ушёл в сельское хозяйство». Как показала жизнь, это был правильный поступок. Идя по этой профессиональной стезе, он принёс обществу ещё немало пользы, и при этом без ущерба для здоровья.
Скоро у Семёна Фёдоровича 85-летний юбилей. Какие ценные дары он получил от жизни? Таких насчитывается немало, в том числе и то, что он нашёл своё продолжение в пятерых детях, а потом ещё в 12 внуках и 13 правнуках.
Сложно поверить, что когда-то доктор, глядя на слабенького, погибающего от рахита мальчугана, предрекал: «Не жилец». А малыш выжил, благодаря матери, вырос и столько успел в своей жизни сделать, сколько не каждому человеку под силу. Кстати, он и сегодня продолжает свою активную общественную деятельность – «живчик»…
Надежда ДМИТРИЕВА.

Нерчинская звезда, № 7. Вторник, 3 февраля 2015 г., с. 6-7.